Кавказские татары – этноним, который после Кавказской войны (1817-1964 гг.) трансформировался в различные национальные образования, среди которых горские татары (карачаевцы и балкарцы), ногайские татары (ногайцы), дагестанские татары (кумыки), закавказские татары (ныне азербайджанцы) и …Казаки.

В мозаике этногенеза Татарского мира много такого, что до сих пор сложно объяснить, т.к. история здесь не просто «лжет как всегда»(Бернард Шоу), но лжет по-особому, подчиняясь воли многочисленной армии историков и этнографов, которые не по велению власть предержащих, а по зову сердца, готовы перелицовывать прошедшую реальность, поскольку они искренне верят, что главное это сохранить этническую чистоту, не допустить того, чтобы правда о тюркских корнях многих народов России, стала достоянием общественного сознания.

Я не собираюсь в этой статье освещать ранее неизвестные факты и события, но надеюсь аккумулировать уже известное  таким образом, чтобы ушедшая в прошлое реальность, помогла нам сегодня понять, кто мы сегодня - «цветущая сложность» народов России.

М.Ю. Лермонтов Горящая степь. Эпизод из кавказской войны. 1840 г.

За долгие годы Кавказской войны все кабардинские селения, находившиеся в районе Кавказских Минеральных Вод и Пятигорья были практически стерты с лица земли, а на «освободившихся территориях» были построены новые крепости, в том числе и укрепление Константиногорское, которое позже стало называться Пятигорском. Точно также задолго до окончания войны, в 1801 году была заложена крепость «Кислые Воды», которая позже стала называться Кисловодском, куда устремлялись ценители минеральных вод со всей Российской Империи, в поисках исцеления от всех недугов благодаря лечению нарзаном.

Поля сражений постепенно превращались в популярные курорты среди российских элит курорты. Кавказско-татарские, ингушские и осетинские этнические группы присягнули на верность Российской империи.

Работая над книгой «Ислам и мир» (2017), я был поражен подробностями пребывания на Кавказе великого русского поэта Михаила Лермонтова. Думаю, не будет преувеличением сказать, что повествование об исторических судьбах кавказских татар, должно быть неразрывно связано с российским присутствием на Кавказе.

По моему глубокому убеждению, обозначить это присутствие, можно обратившись к жизни и творчеству одного из самых честных и ярких поэтов России – Михаилу Юрьевичу Лермонтову.

Начало Пути Лермонтова на Кавказе, - это посещение 15 июля 1825 года Курбан Байрама в ауле Аджи, неподалеку от Пятигорска. Достаточно сказать, что оно стало прологом к его произведениям на кавказские темы, в которых с поразительной глубиной отразилась историческая судьба Кавказа. «Черкесы», «Кавказский пленник», в 1830–1831 гг. поэма «Каллы», в 1832 – «Измаил-бей», в 1834–1835 гг. «Аул Бастунджи», «Хаджи Абрек» - по сути, исторические хроники, тех далеких событий, которые изменили исторический облик Кавказа, но не смогли изменить культурную составляющую этого особого мира.  Напротив, жизнь и традиции кавказских татар, главным образом карачаевцев и балкарцев, вызывали огромный интерес в российском обществе, стремившегося на знаменитые «воды» не только в поисках оздоровления, но, и для новых впечатлений от соприкосновения с культурными традициями кавказских татар.

«Приближаясь к Аджиеву аулу, за цепью карет, колясок, напоминающих гулянья в Екатерингофе, – писал современник – я невольно был изумлен картиною, представившеюся моему взору: прелестная долина, расстилающаяся под навесом грозной Бештовой горы, покрыта была толпами самыми пестрыми. Русские дамы в нарядах, дышащих Парижем, стояли вместе с черкешенками, группы военных офицеров сливались с разнообразными костюмами столичных и провинциальных щеголей; там казаки, черкесы, ногайцы рыскали на борзых конях своих; наконец толпа песельников и музыкантов, расположенных по сторонам раскинутых палаток – все вместе представляло весьма занимательное зрелище».

Определяя это пространство как «лермонтовкие места», я допускаю известную вольность, которая основывается на моем особом отношении к творчеству Лермонтова на Кавказе. Известно, что первой трети XIX века на Кавказе побывали А. С. Пушкин, А. С. Грибоедов,  А. А. Бестужев-Марлинский, А. И. Полежаев и др. Однако, подлинное отражение общечеловеческой сущности характера кавказских народов, мы находим лишь у Пушкина, отчасти Грибоедова и, конечно же, Лермонтова.

Сразу надо сказать, что Лермонтов – это особая ипостась в российской культуре, во многом еще не познанная территория творческих исканий. В отличие от своих великих соотечественников, Лермонтов не наблюдатель со стороны, живописующий жизнь горцев. Он внутри, в самой сердцевине истории - борьбы и трагедии народов Кавказа. И, страшной закономерностью, представляется тот факт, что он нашел упокоение в кавказской земле (правда, всего с 17 июля 1841 г. по январь 1842 г., когда прах поэта был перевезен из Пятигорска в его имение в Тарханы).

Памятник М.Ю. Лермонтову в Пятигорске

Впрочем, повинуясь канве повествования, думаю, надо вернуться в счастливое для Лермонтова лето 1825 года, когда он находился на лечении «водами» в Пятигорске, и имел возможность посетить главный мусульманский праздник – Большой Байрам или Ураза-Байрам.

Следует заметить, что все это действо происходило на территории современных Карачаево-Черкессии и Кабардино-Балкарии исторически и географически связывает район Пятигорья или Кавказских Минеральных Вод. Автохтонным населением обеих республик и Кавказских минеральных вод являются кавказские татары - карачаевцы и балкарцы.

Я бы сегодня не побоялся утверждать, что, находясь в мусульманской среде, в отличие от других гостей, Лермонтов приобрел и усвоил бесценный опыт соприкосновения с культурой кавказских татар, их  обычаями и традициями. Хочу подчеркнуть, что сказанное мной не просто предположение. Об этом говорят его бессмертные произведения и, прежде всего, поэма «Измаил-Бей», где вы найдете отражение, тех впечатлений, что были получены во время празднования Ураза-Байрама в Аджи.

Многие историки литературы, исследователи жизни и творчества Лермонтова, отмечали, что уже в отроческие годы, он обладал феноменальной памятью. Если говорить о мусульманском празднике в ауле Аджи, то он запомнил все его мельчайшие детали: как в этот день совершали молитвы, как проходили конные состязания со стрельбой, сопровождаемые «весельем, ликованьем». Но для нас важно, что самое большое впечатление произвело на юного Лермонтова творчество певца-ашика - стихослогателя, аккомпанировавшего себе на трёхструнном сазе.

Хочу обратить Ваше внимание, что ашик – стихослагатель,  был известный татарский поэт -  Султан Керим-Гирей. 

 Султан Керим-Гирей

Тогда в Аджи молодой поэт с упоением слушал редкой красоты песни. Нет сомнения, что рядом были те, кто, пересказал пытливому отроку содержание этих песен, одну из которых в 1832 году он включит в свою поэму «Измаил-Бей» вместе с ярким и детальным описанием праздника Ураза Байрам.

И можно без преувеличения сказать, что творческий Путь в мире кавказских татар пролегал для Лермонтова, через освоение основ татарской культуры, изучение татарского языка, обычаев и традиций, которые невозможно отделить от исламских.

Ссылка Лермонтова оказалось дорогой на Восток, где он погружается в мир кавказских татар:

 И вижу я неподалеку

У речки, следуя Пророку,

Мирной татарин свой намаз

Творит, не подымая глаз;

А вот кружком сидят другие.

Люблю я цвет их желтых лиц,

Подобный цвету ноговиц,

Их шапки, рукава худые,

Их темный и лукавый взор

И их гортанный разговор.

 Но не столько наблюдение за жизнью кавказских татар, сколько отождествление себя с их судьбой, отличает Лермонтова, дает возможность говорить о том, что он был их неотъемлемой частью:

 Судьбе, как турок иль татарин,

За всё я ровно благодарен;
У Бога счастья не прошу
И молча зло переношу.

 Карачаевцы и балкарцы – яркие представители кавказских татар, были хозяевами на том Ураза Байраме, где Лермонтов впервые окунулся в древнюю культуру предков (по матери его род восходил к знаменитым Гиреям, См. подробнее Исмагил Шангареев, Нурали Латыпов. Ислам и мир: Восток глазами классиков. - М: АСТ, 2017 https://mybook.ru/author/nurali-latypov/islam-i-mir-vostok-glazami-klassikov/read/ ). И поэтому представляется вполне закономерным, что Лермонтов в отличие от многих русских писателей и поэтов проявлял глубокий интерес не только к мусульманским праздникам кавказских татар, но и к татарскому языку, стихам и песням татарского народа.

Открываю четвертый том собрания сочинений Лермонтова, на странице 113 читаем: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим как французский в Европе…». Это фрагмент письма, написанного рукой Лермонтова. Поэт не только обращался к истории, культуре и традициям татарского народа, но к самым его корням – татарскому языку.

Сравнивая татарский язык с французским, Лермонтов, исходил из реальной ситуации, порожденной многочисленностью и разнородностью наречий на Кавказе.  Знание татарского языка, дает возможность общаться со всеми народами этого края без переводчика, ведь не зря татарская пословица гласит: «Татарга толмач кирэк тугел» — «Татарину толмач не нужен».

Больше того, в своем очерке «Кавказец», Лермонтов особо отмечал, что даже русский кавказец «есть существо полурусское, полуазиатское. Он легко маракует по-татарски». Говоря «русский кавказец» Лермонтов имел ввиду прежде всего казаков.

Лев Николаевич Толстой в своей повести «Казаки», более четко отмечал эту особенность: «Молодец казак щеголяет знанием татарского языка и, разгулявшись, даже с братом говорит по-татарски».  А вот свидетельство знавшего Кавказ не понаслышке А.А. Бестужева-Марлинского, который в своей повести «Аммалат-бек» писал: «Казаки отличаются от горцев только небритою головою... Почти все они говорят по-татарски».

Но более близок к истине был Александр Дюма, которого во время его путешествия по Кавказу избрали казаком. В благодарность французский писатель везде особо подчеркивал, что его, как новоизбранного казака, поразила высокая честь и нравственность… Татар. Вы спросите причем тут татары?

В Большой Советской Энциклопедии сказано: «Казак, козак (тюрк. – удалец, вольный человек) – человек, порвавший со своей социальной средой (XIV–XVI вв.), с конца XV в. казаками стали называть вольных людей окраин Русского государства».

Известный советский и российский писатель-публицист Мурад Аджи, чьи книги много лет раздражают всех тех, для кого тюркская история должна быть напрочь отрезана от славянской истории, писал: «– Хочу спросить, как звали самого первого казачьего атамана? С кого в 1570 году все и началось?  Сарык-Азман! Он основал казачье Войско Донское. Он казак «номер один» в истории России.  И другие атаманы, сподвижники Сарык-Азмана, носили тюркские имена: Черкас, Ляпун, Шадра, Ермак, Татара…   И слово «атаман» тоже тюркское – «старший», «верховод» значит… И «есаул», и «бунчук», и «майдан», и «сапог», и «башлык», и «степь»… Все самые сокровенные казачьи слова».

Далее стоит остановится на мнении Мурад Аджи о том, что не кто ни будь, а Петр 1 «стал «переделывать» степняков в славян… Желающим возразить, пишет он, - советую задуматься: а на каком языке говорили Степан Разин и Емельян Пугачев? Какие команды отдавал атаман Ермак Тимофеевич? Вспомните их знаменитое: «Сарынь на кичку», вернее, «Сарын къоччакъ» (в переводе с тюркского «слава храбрецам»). Вспомните и ответный клич: «У-ура-а» («бей», «рази»), с которым степняки бросались в атаку» (Из книги Мурада Аджи. «Полынный мой путь»).

Казаки отличались особой удалью и бесстрашием. Даже, когда на Кавказе после 1819 года, Алексей Ермолов упразднил выборность атаманов и перевел казачьи формирования на полковую систему, добиться уважения, а тем более подчинения казаков, мог не каждый.  
Среди тех, кого казаки безоговорочно признали таковым, был Михаил Лермонтов. В одном из боев в октябре 1840 года был ранен командир казачьей сотни, командование отрядом конных казаков принял поручик Михаил Лермонтов.

В наши дни существует не мало версий, происхождения казачества. Мне представляется, что две из них заслуживают особого внимания специалистов: версия о тюркском происхождении казачества (М. Ж. Абдиров) и «кавказская» версия происхождения донского казачества (А. А. Гордеев).

С этими версиями можно соглашаться или не соглашаться, но многие  казаки – тюрки, и это историческая реальность, от которой трудно отмахнуться, критикуя, в частности, А.А. Гордеева за приверженность к идеям тюрко-славянского происхождения казаков.

Известно, что в период Гражданской войны был введен сине-малиново-зеленый флаг Кубанского казачьего войска, где зеленый цвет означал, что под этим флагом сражаются — казаки-мусульмане. Больше того, для казаков-мусульман, отличившихся в боях по защите России, был высочайше утвержден аналог военного ордена — Георгиевского креста в виде ордена с изображением полумесяца».

Кавказские казаки, как и казаки других регионов России отчасти являются субэтносом Татарского мира. Их история и многовековое доминирование в тюрко-славянском поле Российского казачества, должно быть предметом самого тщательного и беспристрастного исследования.

Надо сказать, что в этнической мозаике Татарского мира кавказские татары это прежде всего карачевцы, балкарцы, кумыки, ногаи - как были горцами, так ими и остались (хотя считается, что ногаи ближе к казанским татарам).

Все вышеперечисленные народы говорят на кипчакской подгруппе тюркской группы языков, в которую входят татары, башкиры, казахи, киргизы, т.е.  их язык ближе к татарскому, чем к турецкому.   Кавказские казаки, как и казаки вообще, в большинстве своем представляют субэтнос Татарского мира (почти как татары- мишари, которые сочетают в себе и чисто тюркское начало, и отчасти начало тюрко-славянского этноса). А, вот азербайджанцы лишь косвенно относятся к Татарскому миру.

Известно, что в Российской Империи их называли "кавкаские татары", однако сами себя они назвали, или по названию племени, например, "каджары". По основному же происхождению азербайджанцы — тюрки, туранцы, кровные родственники древних огузов, сельджуков, современных турков и курдов, тем более, что они говорят на огузской подгруппе тюркских языков, куда помимо них входят турки, туркмены и иранские тюрки.

Согласно ежегоднику «Кавказский календарь на 1904 год» (Тифлис, 1903), «…пользуясь поддержкою персидских шахов, татары успели утвердиться в юго-восточной части Закавказья. Самая густая масса означенных татар находится в трех восточных закавказских губерниях, а именно: в Елисаветпольской (около 550 тыс. душ), Бакинской (около 609 тыс. душ), Эриванской (около 373 тыс. душ), а также – в Тифлисской губернии (около 110 тыс. душ)».

Лишь с тридцатых годов XX столетия эта группа «кавказских татар» значатся под этнонимом «азербайджанцы» и, в своем большинстве, исповедуют ислам шиитского толка.

 Одно из уникальных сохранившееся фото Александропольских татар, живших в Эриванской губернии Российской Империи, позволяет во отчую увидеть какими были азербайджанские татары, задолго до появления Азербайджана и азербайджанцев как нации, которую можно, с рядом оговорок, отнести к одному и субэтносов Татарского мира.

«Мутное зеркало природы» (В. Хлебников) отражает наш мир таким, каким мы способны его увидеть. Нет, (да простит меня Бернард Шоу), история не лжет. Лгут люди, когда стремятся изменить былые события, переписать роли целых народов, например, лишить казаков их тюрко-славянской сущности, заставить забыть родной гутар – смешанный прежний "татарский” язык со старым великорусским наречием.

Кстати, литературные герои романа Михаила Шолохова "Тихий Дон”, представляющие донское казачество, всё ещё разговаривают на гуторе, хотя усилиями Советской власти он должен был исчезнуть ко времени написания романа. Но нет границ во времени для культуры, для диалога народов, который идет поверх политических распрей, войн, упорного нежелания слышать отдельных народов слышать и понимать друг друга.

Лермонтов думал иначе. Кавказ он воспринимал, как «сладкую песнь отчизны».

Хотя я судьбой на заре моих дней,
О южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ.

Может именно такой взгляд на мир нам сегодня нужен, чтобы не искать национальные противоречия там, где их не должно быть, как теперь говорят «по умолчанию». Ведь во всех нас еще живет  мудрость наших пращуров, которые обладали подлинным «общеазийским сознанием» и «материковым мышлением».

 

Исмагил Шангареев и Владимир Зорин Член Президиума Совета при Президенте Российской Федерации по межнациональным отношениям.

Историческая память – единственное наше спасение в эпоху глобализации, опора «цветущей сложности» народов России.

Об авторе: Исмагил Шангареев – культуролог, писатель-публицист, общественный деятель, сопредседатель Совета кино- телепроизводителей и телевещателей Евразии при «Ассамблее народов Евразии», Член Президиума Евразийской Академии Телевидения и Радио (ЕАТР).